ИА Бесспорно RU. В Калининграде в БФУ имени И. Канта 12-13 декабря состоялась научная конференция «Чтение для сердца и разума»: к 250-летию Николая Михайловича Карамзина.
Мероприятие собрало ведущих ученых, чьи исследования связаны с историей России, личностью Николая Михайловича Карамзина и его трудами. В рамках конференции 30 докладов представили историки, филологи, философы, культурологи не только из России, но и США.
Участники конференции прокомментировали событие собкору в Калининграде. А именно: Сергей Шаврыгин — профессор Ульяновского государственного педагогического университета имени И. Н.Ульянова (Ульяновск); Алексей Козырев — кандидат философских наук, доцент Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова (Москва), прокомментировали в Калининграде ИА Бесспорно RU в БФУ имени Канта.
— Как Вы оцениваете влияние Карамзина на развитие России, русской культуры, истории и языка?
Сергей Шаврыгин: Как очень и очень значительный. В какой-то степени его вклад в развитие русской культуры является переломным, потому что именно с творчества Карамзина начинается новый этап и русской культуры в целом, и истории, и языка, и литературы, и общественной мысли, и публицистики, и журналистики. Карамзин, по сути, задал направление развития. Сам он, к сожалению, многое сделать не успел, из-за того, что с 1803 года увлекся историей. Но он дал толчок к развитию. Сегодня на конференции прозвучало много докладов, которые демонстрируют, что Карамзин как бы растворился в дальнейшем развитии русской культуры, мы везде найдем Карамзина, так или иначе он незримо присутствует. Своей личностью и этим толчком он задал вектор развития всей русской культуры, какой мы ее знаем и изучаем.
Алексей Козырев: Достаточно сказать, что Николай Карамзин был учителем Александра Пушкина. Они дружили, правда, потом Карамзин отстранил его от себя к 1825 году, но на то были свои причины, и Пушкин очень переживал. Кроме того, Карамзин был личным историографом Александра Первого, который вручил ему орден Святой Анны за «Историю государства Российского», вышедшую к 1816 году, и в особенности за «Записку о древней и новой России». Иными словами, это был человек, который не только первым дал нам целостную картину русской истории, и по большей части верную, но и тот, кто претендовал на роль советника и друга императора.
Кто дерзал смело и открыто высказывать свое мнение по многим вопросам, в которых царь с ним не соглашался. Поэтому это та фигура, которая объединяет очень многие отрасли знания, как сейчас говорят. И историю, и филологию, и русскую словесность и русскую политическую мысль. Карамзина считают основоположником русского консерватизма, хотя на самом деле не все так просто.
В «Письмах русского путешественника» он скорее либерал и только позже приходит к выводу, что самодержавие «есть палладиум России» и особый дар, который позволяет сохранить целостность страны. Но Карамзин все же сохранял в глубине души свободолюбивые симпатии и верил в человеческое достоинство, личность. Поэтому сейчас, когда наше разрозненное научное знание заново переживает, как Лотман говорил, «сотворение Карамзина», это способствует единству нашего интеллекта и духа.
— Как «карамзинизм» проявляется в русской культуре?
Сергей Шаврыгин: Карамзин жил и творил в очень сложную эпоху, я бы сказал, в переломную, хотя это название очень условное. И в каждую переломную эпоху, а сегодня мы тоже переживаем такую, Карамзин становится все более востребованным.
В такие периоды все возвращается к сентиментализму. В Великую Отечественную войну, к примеру… Все повести Виктора Астфьева – это чисто сентименталистские произведения. Я полагаю, это происходит потому, что в жесткие времена, когда ломается все: человек, его жизнь, когда человек вынужден меняться, — возрастает роль «сердца», как сегодня говорили в одном из докладов. Возникает жалость, сопереживание чужим бедам. Поэтому Карамзин сегодня актуален как никогда, ведь он сопереживает чужим бедам, его сердце «переживательное»…
Алексей Козырев: Карамзин также как и Пушкин создавал русский литературный язык. Но если Пушкин создал русский язык поэзии и прозы, то Карамзин язык научной литературы. И сейчас мало кто из историков умеет писать так ярко и образно, как это делал Карамзин, он придумывал очень емкие тропы для характеристики явлений. Например, эпоху Петра он называл «сатурналии деспотизма» или «палладиум России». Такие яркие образы запоминаются, откладываются в памяти при первом же прочтении. В литературе же он создал направление сентиментализма, и в этом плане он отвечал тем тенденциям, которые были в мировой литературе, мировой словесности.
Поэтому, конечно, обращение к Карамзину — это еще и возрождение в нас духа русского языка. Карамзин в «Записке о древней и новой России» говорил, что от силы человек сто образованных людей хорошо говорят по-русски, потому что остальные настолько привыкли к французскому языку, что просто разучились говорить на своем родном. А ведь эта проблема возникает перед нами и сегодня, когда мы используем очень много англоязычных терминов и начинаем говорить на смешении уже не французского с нижегородским, а английского с нижегородским.
Но со стороны Карамзина это не было ретроградством и национализмом в языке. Показателен спор Карамзина с «шишковистами», которые как раз настаивали на том, что не должно быть абсолютно никаких иностранных слов в речи. А вот Карамзин, напротив, спокойно относился к тому, что можно и заимствовать что-то, и использовать образность, выразительные приемы речи.
При этом он создавал уникальный и очень емкий язык. Если мы почитаем поэму «Руслан и Людмила» Пушкина, то увидим, что и она не мыслима без Карамзина. Там местами присутствует пересказ его истории.
— Как Вы оцениваете актуальность проведения конференций, посвященных наследию Карамзина?
Сергей Шаврыгин: В России «карамзинские» конференции проводятся каждый год, они собирают много участников, среди которых и видные исследователи, как самого Карамзина, так и русской литературы. И в Санкт-Петербурге, и в Астафьево, в имении князей Вяземских, где он приступил к работе над «Историей государства Российского».
За рубежом «карамзинские» конференции не проводятся, но проходят филологические, где присутствует карамзинская тематика, например, в Польше, Германии, но все зарубежные исследователи связаны с нашими центрами изучения Карамзина, особенно с Пушкинским домом в Санкт-Петербурге.
Алексей Козырев: Карамзин не то чтобы был забыт, в начале перестройки переиздали «Историю государства Российского», и она расходилась огромными тиражами, но в научном сообществе его наследию не отдавали надлежащей дани, не могу даже объяснить почему. И идея провести несколько конференций, в том числе и в Калининграде, я считаю хорошей. Потому что многие ученые филологи, историки, философы, политологи вспомнили о Карамзине, и даже не занимаясь им профессионально, обратились к чтению его текстов.
— Как Вы оцениваете конференцию в БФУ «Чтение для сердца и разума»?
Сергей Шаврыгин: Очень высоко оцениваю. Здесь теплое отношение к гостям, кроме того, я чувствую заинтересованность. И главное, что мне очень нравится, — единение исследователей из разных областей — историков, филологов, языковедов, учителей, методистов, педагогов. Это очень хорошо, поскольку личность Карамзина очень многогранна, и такая синтетическая конференция как нельзя лучше отвечает духу Карамзина.
Алексей Козырев: Первый день был очень интересный, и интересен он именно полидисциплинарностью докладов. Все доклады заслуживали внимания, в том числе и студенческие, и юных исследователей. Во втором дне шло разделение на секции филологов и историков. После секций будет экскурсия по городу, и это тоже очень интересно, поскольку свое европейское путешествие Карамзин начал с Кенигсберга. Многие из нас в Европе бывали, а вот в Калининграде — нет. Некоторые мои коллеги здесь впервые, и нам очень приятно, что можно приобщиться к местам творчества Карамзина.